Зеленский и коррупция: Сытник ответил, готова ли власть к изменениям

О политической воле Зеленского к борьбе с коррупцией, возмещении убытков государству, а также резонансных делах против политиков в программе «Перекрестный допрос» эксклюзивно рассказал директор НАБУ Артем Сытник.

В эфире 24 канала Артем Сытник говорил о том, что сделает, если его будут увольнять с должности досрочно, а также о работе Антикоррупционного суда.

Первая часть интервью НАБУ подошло слишком близко: Сытник откровенно рассказал о сопротивлении Коломойского

О политической воле Зеленского

Понимает ли президент, на чью сторону должен стать? Когда вы последний раз с ним общались, обсуждали ситуацию с вашим возможным увольнением?

Справка. Комитет Рады поддержал законопроект о повышении эффективности борьбы с коррупцией в правоохранительных органах. Фактически, этот законодательный акт позволит отправить в отставку директора НАБУ Артема Сытника.

Не помню, когда встречался последний раз. За более чем 5 лет привыкли рассчитывать только на себя, общество и наших международных партнеров. Это союзники, которые всегда были с нами.

Конечно, мы сотрудничаем и с другими органами. По-разному было, очень часто, наоборот, были попытки сорвать наши операции. Я не буду сейчас на этом подробно останавливаться. Мы делаем свою работу.

Наши обязанности четко прописаны в законодательстве. И мы привыкли, что не будем ждать помощи от кого-то, а будем делать работу так, на сколько у нас хватает ресурсов, сил. Давление было, есть и будет. Мы к нему достаточно адаптировались, в этих условиях постоянно работаем.

И не только мы. Кто-то это давление, возможно, не выдерживает, мы готовы. Потому что понимаем, какой большой путь мы уже прошли. Осталось очень мало. Конечно, что кто-то истерит по этому поводу и пытается это остановить. Выйдет ли у них? В Украине все возможно. Но я считаю своей обязанностью эту систему, которая была создана, которая работает и приносит результат, сохранить.

Смотрите полное интервью с Артемом Сытником: видео​

Чтобы мы к тому финальному результату, о котором мы говорили, дошли. И это, пожалуй, действительно, будет точкой невозврата в антикоррупционной реформе. Это будет примером того, как можно проводить, и самое главное завершать реформы.

Я бы очень хотела, чтобы так было. Из вашего опыта общения с президентом Зеленским, сложилось ли впечатление, что у него есть так называемая политическая воля стать гарантом того, чтобы эта антикоррупционная система работала, чтобы были справедливые приговоры, наказание за коррупционные преступления? Есть ли та нулевая толерантность к коррупции, которую он декларирует?

У меня сложилось впечатление, что в НАБУ есть очень классная команда, которая, по моему мнению, очень эффективно делает свою работу. Она небольшая, но очень эффективная.


Украинский президент Владимир Зеленский / Фото Getty images

У нас есть прокуроры, с которыми иногда есть горячие споры, но которые все-таки соглашались с тем, что мы собрали доказательства, и дела направлялись в суд. У меня есть понимание, что есть Антикоррупционный суд, который конкретными своими решениями пока демонстрирует, что готов к этому давлению, и готов выносить решение в пользу государства. У меня есть вера, что это будет способствовать тому, что наконец закончится эта эпопея, и мы получим тот результат, который от нас ждет общество. Потому что мы сами ждем, поверьте.

Детективы, так же как и простые люди, которые не работают в НАБУ, – это члены нашего общества. Они также недовольны происходящим. Возможно, даже больше недовольны, чем те, кто не работает в Антикоррупционном бюро.

Потому что это их работа, и очень неприятно наблюдать, когда на тебя выливают тонны грязи в СМИ. Тебе угрожают и ты расследуешь дело, направляешь в суд, а потом тебе еще и говорят о том, что ты ничего не делаешь. Поэтому, поверьте, команда наша действительно настроена на результат. Она его дала, и я думаю, что финальный результат мы трансформируем в приговоры и возврат средств в госбюджет.

То есть ваш ответ на мой вопрос, есть ли у президента воля к борьбе с коррупцией, заключается в том, что нам никакая воля не нужна, мы сами за себя?

Я считаю, что я дал очень развернутый и исчерпывающий ответ.

О деле Онищенко

Есть несколько громких дел, которые в вашем бюро пришлось довести до Антикоррупционного суда. Это, во-первых, так называемое «газовое дело Онищенко», в котором фигурирует экс-глава ГФС Роман Насиров. Если проще, то Насиров позволил компаниям экс-нардепа Онищенко не платить государству арендную плату за пользование недрами. Убытки составляют 2 миллиарда гривен и сейчас дело уже в Антикорсуде. Следите ли вы за тем, как его слушают? И можете ли дать по этому случаю прогноз: когда Насирову могут вынести приговор и каким он может быть?

Я могу процитировать слова антикоррупционного прокурора, которые он сказал, когда мы представили отчет работы НАБУ за второе полугодие. К сожалению, в этот процесс вмешался карантин, но я все же надеюсь, что работа на этом не остановилась. Он озвучил, что до конца года ожидаются десятки приговоров по делам, которые сейчас рассматриваются Антикоррупционным судом. Оснований считать, что будет по-другому, пока нет.

То есть движение по этим делам есть, положительная динамика есть, потому что они вообще мертвым грузом валялись в тех судах, которые были до создания Антикоррупционного суда. Буквально вчера (29 апреля, – 24 канал) взыскали сумму в бюджет свыше 30 миллионов гривен по одному из фигурантов дел НАБУ. Я считаю, что это огромное достижение. По моему мнению, есть все основания полагать, что прогноз, который дал прокурор, является реальным.

Справка. Высший антикоррупционный суд Украины взыскал 30 миллионов гривен со скандального экс-нардепа и застройщикаМаксима Микитася. Все из-за нарушения меры пресечения в рамках дела о махинациях с имуществом Нацгвардии.

А может ли по этому делу быть привлечен к ответственности именно Онищенко? Знаете, почему его до сих пор не экстрадировали в Украину?

Вопрос экстрадиции – это вопрос Генеральной прокуратуры, согласно законодательству. Он уже привлечен, но пока что в рамках заочной процедуры, в связи с его отсутствием. А что касается экстрадиции, к сожалению, мы на этот процесс никак повлиять не можем. Мы знаем только, где он, кто этим занимается. Знаем, что все документы для того, чтобы экстрадиция состоялась, были направлены в компетентные органы. Поэтому ожидаем, что все же заочное осуждение изменится на очное.

А вот те пленки, которые обнародовал в свое время Онищенко, есть ли у вас в работе какие-то дела по людям, которые фигурируют на них?

Что известно о «пленках Онищенко»? 18 апреля были обнародованы так называемые «пленки Онищенко», на которых звучит голос, похожий на голос Петра Порошенко. На записи Онищенко и человек с голосом, похожим на голос Порошенко, обсуждают «договорняк» с экс-министром экологии времен Януковича Николаем Злочевским о закрытии уголовных дел против него. Записи Онищенко обещал передать спецслужбам США.

Конечно, есть такое дело. Оно отдельно расследуется и, напомню, было журналистское расследование Дмитрия Гнапа. И именно журналист, проводивший свое расследование, потом передал нам эти материалы. Но есть и много громких заявлений, которые были сделаны господином Онищенко.


Бывший нардеп Александр Онищенко / Фото «Украинская правда»

Сама переписка не может быть допустимым доказательством до тех пор, пока мы не получим телефон. Потому что Онищенко очень много раз грозил, что все же передаст компетентным органам эту технику, которая даст возможность все там закрепить, но до сих пор этого не сделал. Поэтому такое производство есть, но прогнозировать результат я пока не могу. Возможно, когда Онищенко появится на территории Украины, он будет заинтересованно содействовать досудебному расследованию и в этом деле.

Речь о Петре Порошенко, я правильно понимаю?

Речь идет о том, что Онищенко выдал скриншоты своей переписки в WhatsApp журналисту на определенном этапе. Через некоторое время журналисты провели расследование, и в той переписке описываются определенные процессы.

Справка. Онищенко ранее публиковал переписку с близким к Порошенко нардепом – Игорем Кононенко, где они обсуждают большой «откат» в пользу последнего за поставки газа на госпредприятия. Переписка указывает на коррупционные схемы, связанные с Одесским припортовым заводом и энергокомпанией «Центрэнерго».

Именно вот эта переписка, процессы и люди, которые были задействованы в ней, согласно материалам – это все было и есть предметом проверки этого производства. Но допустимым доказательством это может быть лишь при условии, когда будет носитель этой переписки, то есть телефон, будут проведены соответствующие экспертные исследования. Тогда можно будет говорить о какой-то судебной перспективе. И в перспективе – объявлении каких-то подозрений.

О возмещении убытков государству

Еще одно громкое дело, которое вы начали, скоро может закончиться приговором. Это дело экс-нардепа Николая Мартыненко. Он годами паразитировал на госкомпании «Энергоатом». Настолько успешно, что его называли «кошельком партии «Народный фронт» Арсения Яценюка». Вот это классический пример того, как функционирует украинская политика, когда вымываются средства из государственных предприятий, на них финансируются политические проекты и их представители получают «жирные» должности и продолжают паразитировать. В случае Мартыненко речь идет об украденных десятках миллионов уже не гривен, а евро. Сейчас дело уже также в Антикорсуде. Возможно ли взыскать с Мартыненко такие деньги и компенсировать нанесенные государству убытки? И считаете ли вы это таким вашим показательным делом?

Я ни одно дело не могу считать показательным. У нас есть и будут такие расследования. Несмотря на то, что мандат НАБУ заканчивается именно составлением обвинительного акта, а потом это уже хлеб антикоррупционной прокуратуры. Как раз здесь происходит рабочая встреча с прокурорами. Не только до составления обвинительного акта, но и до приговора.


Бывший нардеп Николай Мартыненко / Фото «РБК-Украина»

Мы считаем, что мы не должны останавливаться, когда сделали свою работу, когда составили обвинительный акт и дальше дело движется в суде. Поэтому мы и дальше с нетерпением ожидаем, чтобы всё же эти дела в суде были рассмотрены, а причиненные убытки были возмещены. Тем более, что частично более 600 миллионов гривен мы сами уже возместили во время расследования, но основной ресурс…

В этом деле?

Нет, вообще. Но основной ресурс возмещения убытков, в частности по этому делу, лежит именно в приговоре суда. Когда все арестованные активы, я сейчас не готов сказать их сумму, но в целом это миллиарды гривен, которые являются потенциальным активом в случае вынесения судом приговоров. Это потенциальный актив, который может перейти в государственный бюджет. Поэтому все зависит от того, насколько быстро дело будет двигаться.

Еще раз хочу сказать, что действительно есть бесподобная позитивная динамика того, как это все происходит в Антикоррупционном суде, надеюсь так и будет в дальнейшем. Поэтому есть уже основания говорить о каком-то ближайшем будущем, когда такие решения наконец будут выноситься. Кстати, буквально вчера (29 апреля, – 24 канал), уже первые такие решения пошли. Там вроде простое дело, но 500 тысяч гривен было возмещено.

Бывший депутат признал вину полностью, ему инкриминировали завладение средствами компенсаций за жилье. Небольшое дело, но он вернул бюджету деньги и был осужден.

Опять же, впервые стянуты десятки миллионов с фигурантов по делам – как залог, за нарушение условий залога. Эти деньги уже в бюджете, это более 60 миллионов. Поэтому, в принципе, то, что происходит сейчас в Антикоррупционном суде, дает основания считать, что мы очень близки к финальной цели, которую ставили себе еще 5 лет назад.

А фамилия депутата, который заплатил 500 тысяч за нарушение?

Я не помню, но у нас более десятка депутатов привлекались именно за такие действия. Ими добровольно возмещено свыше миллиона гривен, почти два миллиона. И это первое дело, в котором полностью возмещены убытки. Дальше больше.

Возвращаясь к Мартыненко. Хочу, чтобы мы на его примере объяснили зрителям, как это работает, какую финансовую пользу государству может принести работа вашего органа. Вот человек является фигурантом вашего расследования, у него арестованы все активы или какое-то количество активов: дома, денежные средства в банках, еще что-то. И если, например, суд принимает решение, что он все же виновен в нанесении государству убытков именно в такой сумме, а в данном случае речь идет не менее чем о 6 миллионах евро… Если суд решит, что он виновен, то из его арестованных активов взимается в бюджет определенная сумма. Правильно ли я объяснила?

Да, правильно. Поиск активов, выведенных коррупционным путем, – один из приоритетов в нашей работе. Возмещение убытков, полученных вследствие коррупционных нарушений, также. Поэтому, помимо того, что мы ищем доказательства вины фигурантов, детектив параллельно устанавливает активы как в Украине, так и за рубежом.

Можно описать 3 основных способа возмещения убытков:

Добровольный. К сожалению, это то, что в Украине не работает. Например, дело Бахматюка это подтверждает. Все стараются максимально каким-то образом решить вопрос, не сесть за решетку и не возмещать убытки.
Осуждение лица, по которому собрано достаточно доказательств. В дальнейшем, в случае такого осуждения, на активы, которые заблокированы во время расследования, обращается взыскание.
Обращение средств на внесение в качестве залога. Недавно вы видели два дела: Альперина и Микитася.

Если я не ошибаюсь, по делу Альперина на сегодня инкриминируются убытки в 80 миллионов гривен. Уже 35 миллионов взысканы и переданы в бюджет. Фактически половина убытков по делу уже возмещена.

Поясним, что это был залог: он не выполнил его условия, не сдал свой израильский паспорт, и поэтому часть средств – 35 миллионов гривен – взыскали в бюджет. Правильно?

Да. Там сначала был отказ, но уже было принятие решения апелляционной инстанцией. Залог был – 80 миллионов. Детективы установили, что условия залога нарушаются. Сейчас часть этой суммы взыскана в бюджет и снова нужно вносить новые деньги в качестве залога. В случае очередного нарушения условий есть возможность взыскивать эти средства в дальнейшем.

Та же самая ситуация по делу Микитася. Пожалуй, впервые в истории такие суммы взыскиваются в пользу государства. Думаю, это также будет способствовать достижению того, о чем мы говорили. Это именно приговоры судов. Это будет должным образом обеспечивать процессуальное поведение лица. Потому что это будет очень существенное наказание, когда «живые» деньги, внесенные в качестве залога, безвозвратно для лица теряются, ведь они уже в бюджете. Если мы, например, берем дело, где привлекается Микитась. Напомню, оно касается закупки квартир для Нацгвардии.

Общая сумма убытков там, кажется, 84 миллиона гривен. И уже 30 миллионов гривен взыскано, фактически половина суммы уже возмещена. Есть 2 позитивные вещи: возмещение убытков и обеспечение процессуального поведения.

Хочу объяснить, что Микитась – это столичный застройщик, близкий к мэру Киева Виталию Кличко. Насколько я помню, ему назначили залог в 80 миллионов гривен. Он нарушил условия меры пресечения, в частности, общался с другими фигурантами дела, что было ему, насколько понимаю, запрещено. Потому взыскали эти 30 миллионов. И то, и то – произошло в апреле. То есть за апрель буквально 65 миллионов были взысканы в пользу бюджета благодаря вашим расследованиям. Но вам говорят, что на содержание НАБУ государство тратит миллиарды гривен. Я так понимаю, что бюджет НАБУ – это где-то миллиард гривен в год. Есть общая цифра, сколько денег за 5 лет существования НАБУ вам удалось компенсировать государству?

Такие упреки часто звучат. И я хотел бы сразу сказать, что НАБУ – это же не коммерческое предприятие, которое зарабатывает деньги. В мире нет ни одного примера, когда правоохранительный орган возвращал в бюджет больше денег, чем выделялось на его финансирование. Поэтому это, в принципе, такой элемент манипуляции. В то же время мы должны это делать, возмещать убытки. На сегодня сумма убытков, возмещенных по делам, составляет 600 миллионов гривен. Имеется в виду сумма ущерба государству, без учета тех залогов. Это то, что возмещается добровольно.


Директор антикоррупционно бюро Артем Сытник / фото «Обозреватель»

Но, как я уже отмечал, основной источник возмещения убытков – это те средства и активы, которые на сегодня нами заблокированы. По приблизительным оценкам, это более 5 миллиардов гривен. То есть, это то, что уже заблокировано и ждет приговора суда. Поэтому, в принципе, тенденция, которую мы наблюдаем в апреле, говорит о том, что эти средства, возможно, во все большем объеме будут переходить в бюджет. Нужно еще вспомнить, когда у нас были такие полномочия, мы еще подавали иски о расторжении коррупционный сделок, скажем так. Сумма этих исков превышает 8 миллиардов гривен.

Поэтому мы здесь как раз обеспечили создание такого ресурса, который при финальных решениях судов даст возможность больших объемов поступления в бюджет. И это совсем рядом, исходя из того, что видим в апреле.

Поэтому, видимо, это также частично объясняет, почему такие активные движения происходят в парламенте. И почему происходят попытки уничтожить независимость Антикоррупционного бюро, каким образом это все остановить.

О делах Труханова

Еще несколько резонансных дел есть у вас в работе. Какие перспективы оказаться за решеткой у мэра Одессы Геннадия Труханова? Он, я так понимаю, на сегодня является фигурантом трех ваших расследований – это недекларирование имущества, незаконное завладение зданием завода «Краян»?

В каких делах фигурирует Труханов? В Высшем антикоррупционном суде слушаются 2 дела, где фигурирует Труханов. Одно дело касается декларирования недостоверной информации за 2015–2016 годы. Другое – завладения более 92 миллионами гривен из бюджета в результате схемы приобретения помещения админкорпуса бывшего завода «Краян» по завышенной вдвое цене.

Да, эти оба дела в суде. По делу завода «Краян» было удивительно наблюдать, когда все дела, которые расследовались НАБУ, в судах просто стояли, а дело в Одессе двигалось чрезвычайно быстрыми темпами. Такой темп был взят, когда стало очевидно, что в ближайшее время заработает Антикоррупционный суд. Общая цель была достичь решения апелляции, но общей, а не антикоррупционной.

То есть он хотел, простыми словами, порешать через обычные украинские суды свои дела?

До создания Антикоррупционного суда. Еще одно дело очень быстро начало двигаться, а потом остановилось. Это дело, о котором мы уже говорили, по экс-нардепу.

Мартыненко?

Да. Как раз это дело, был оправдательный приговор. К тому же, я даже не хочу комментировать, но там приговор ужасный просто с точки зрения написания и оценки доказательств. Были очень большие и быстрые попытки достичь решения апелляционной инстанции. Слава Богу, не получилось, и сейчас это дело находится на рассмотрении в апелляционной палате Антикорсуда.


Мэр Одессы Геннадий Труханов / Фото Liga.net

Именно по заводу «Краян»?

Да.

По недекларированию имущества – это дело активно рассматривается в Антикоррупционном суде. Продолжается исследование доказательств, насколько я знаю, письменные материалы уже пройдены, будут допрошены свидетели. Возможно, там также прокуроры будут выходить на какое-то финальное решение.

Справка. Руководитель САП Назар Холодницкий 14 апреля 2020 года сообщил Труханову о подозрении в представлении им недостоверных сведений в декларации о доходах за 2017 год. В частности, мэр Одессы не указал в декларации имущество и доходы его жены.

Так или иначе, Труханов сядет или нет?

Знаете, если я отвечу утвердительно, то сразу будет повод для многих исков. Потому что, еще раз хочу напомнить, наша задача – собрать доказательства и передать их прокурору. Задача прокурора – должным образом представить эти доказательства в суде. Потому что давят не только на НАБУ, но и на всех, кто причастен к процессу попадания за решетку людей, которые подозреваются в коррупции.

Поэтому мы свою работу сделали, прокурора убедили. Он тоже свою работу делает, пытается убедить суд. Есть уже первые приговоры, когда суд все-таки убедился, что состав преступления есть, убытки возмещены, а наказания назначены.

Поэтому сейчас очень во многом все зависит от Антикоррупционного суда. Я не могу, конечно, гарантировать, что по каждому делу будет обвинительный приговор. И это, наверное, неправильно, потому что нет ни одной демократической страны, где 100% приговоров – обвинительные. Но мы старались и я скажу откровенно, что прокуроры требовали от нас максимально полных доказательств для того, чтобы им максимально просто было представлять это дело в суде.

О работе Антикоррупционного суда

Вы верите в Антикоррупционный суд, у вас есть кредит доверия к нему?

Это суд, который начинал работу в условиях очень больших ожиданий, в частности, после работы НАБУ и САП, когда было очень много резонансных дел. Потом опять же были обвинения, что «толку с того, что вы их задерживаете, арестовываете, но это же спортивная рыбалка» и так далее. Суд начинал в непростых условиях, потому что от них, как и от нас, с первого дня ждали результатов. Они результаты начали показывать.


Какие полномочия у Антикоррупционного суда / Инфографика 24 канала

Если за 30 лет независимости ни один не взыскал даже миллиона гривен, таких залогов никогда не было, то сейчас, несмотря фигурантов и те суммы, которые, возможно, предлагаются, суд принимает это решение. И я уверен, что судьи понимают, насколько важно сейчас для всей антикоррупционной инфраструктуры завершить все приговорами судей. Активы, которые заблокированы нами по этим делам, передать в бюджет.

Обратите внимание Война против НАБУ: как и почему Коломойский атакует ведомство

Антикоррупционный суд был таким пазлом всей антикоррупционной системы, которого не хватало, чтобы она заработала. Я надеюсь, что в 2020 году мы наконец увидим, как это все заработает. Но люди, которые организовали всю эту кампанию против вас лично, добиваются, как вы правильно сказали, не просто вашего увольнения, а уничтожения НАБУ. «Слуги народа» уже предложили, например, превратить НАБУ в подразделение ГБР. Что это будет означать, если так произойдет? И что вообще означает все, что происходит для антикоррупционной системы? У вас нет впечатления, что сейчас ее пытаются так стреножить?

Такое впечатление у меня с 2016 года. Если мы акцентируем внимание на Антикоррупционном суде, то мы потеряли 2 года. Потому что мы о необходимости создания этого суда говорили, начиная с мая 2016-го. Нам 2 года рассказывали, что мы никогда его не создадим, но все же потом это произошло. Сейчас этот суд возвращает реальные средства в бюджет. Если кто-то другой приведет примеры возврата таких средств, я с удовольствием послушаю. Когда антикоррупционная структура начала угрожать уже просто своим существованием, это уже реальные дела в отношении реальных чиновников, олигархов.

Эти дела не просто существуют, а они уже с подозрениями, заблокированными счетами, активами. Некоторые из этих дел уже в судах, и по ним идет взыскание денег десятками миллионов. Это плохо? Наверное, нет. Но, по-видимому, это причина, по которой нам нужно присоединиться к ГБР.

Потому что там я что-то не слышал, чтобы кто-то возвращал десятки миллионов гривен в бюджет или кто-то расследовал какие-то дела. Конечно, такие попытки были с 2016 года, они есть сейчас и будут потом. Это реалии не только Украины, а и стран с переходной системой, которые проводят антикоррупционные реформы. Кто-то делает это быстрее, кто-то медленнее. Но во всех странах всегда есть сопротивление антикоррупционным движениям.


Артем Сытник рассказал о резонансных расследованиях / Фото Укринформ»

Несмотря на это сопротивление, мало кто верил, что будет Антикоррупционный суд – он появился. Мало кто верил, что заработает, – он сейчас возвращает средства. Мало кто верил, что кто-то из чиновников будет задержан – они задержаны, арестованы, сейчас находятся в суде. Фактически из того, во что мало кто верил, все реализовано. Осталось самое главное – приговоры Антикоррупционного суда по этим делам. Поэтому время покажет. Мы прошли гораздо большую дистанцию, чем осталось. Но мы имеем намного большее сопротивление, чем было до этого.

О новых делах и планах на будущее

Есть ли у вас какие-то дела на членов уже новой «зеленой» команды?

Опять же, возвращаясь к вопросу прогнозов, – дела, конечно, каждый день регистрируются. Недавно зарегистрировали дело по закупке медицинского оборудования в период карантина. Также достаточно такая актуальная ситуация, которая описывалась в СМИ. Конечно, что очень быстро меняются министры, это также накладывает отпечаток. Потому что так быстро министры никогда не менялись.

Но напомню, когда создавалось НАБУ и были созданы условия, когда дела, которые, к сожалению, сейчас уже перешли к нам, но тогда оставались в Генеральной прокуратуре, и мы имели возможность сконцентрироваться на действующей власти. Это чрезвычайно сложно, потому что одно дело – расследовать производство в отношении лиц, которые за границей и не имеют сейчас ни властных, ни других ресурсов. А другое – расследовать дела в отношении конкретных лиц, имеющих финансовые, медийные и административные ресурсы. Поэтому мы к этому привыкли, и у нас нет такого распределения. Если есть данные о том, что совершено преступление, то неважно, где ты работаешь и какую политическую силу представляешь.

Что будет делать Артем Сытник, если его все же уволят досрочно? Куда вы пойдете с таким резюме – в политику?

Когда занимаешь должность директора Антикоррупционного бюро, то вообще думать о политике, мне кажется, неправильно. Как и строить планы на будущее. Фактически работа занимает весь эмоциональный и временной ресурс.

Напомню, что каденция директора НАБУ, она составляет 7 лет. До конца каденции осталось не так много. Есть постоянные попытки ее сократить. Возможно, они где-то когда-то будут удачными, но на сегодня я своей задачей, как и на вчера, так и на сегодня, и на завтра, считаю защиту этого института.


Глава Антикоррупционного бюро Артем Сытник / Фото «Украинская правда»

Еще раз хочу подчеркнуть: постоянные атаки и попытки внести законопроекты – это не атака персонально против меня. Кроме меня в НАБУ работают еще почти 700 работников. Они и расследовали эти дела, о которых мы уже достаточно долго говорим.

Именно эти люди, эта команда, будут под большим давлением, если эта система потеряет свою независимость. Я буду все делать для того, чтобы она была защищена от политического влияния, была независимой и могла в дальнейшем продолжать ту работу, которую мы делали перед этим.