В рабстве у оккупантов: как устроены незаконные бандформирования коллаборантов в Луганске

Кто и почему идет служить «оккупантам» / Getty Images

Более 7 лет украинский Луганск живет в оккупации. За это время многие местные жители пошли на «службу» к русским оккупантам в незаконные вооруженные формирования, так называемую местную «армию».

Местная «армия» в том виде, в котором она есть сейчас, очень похожа на любую коммерческую структуру, построенную ровно по тем же принципам и теми же сотрудниками – объявления о наборе на столбах, обещание карьерного роста, денег и возможности пострелять (или поездить на танке) и ровно такие же перспективы – обмен своего времени на тотальное рабство.

Первая волна – «идейные»

Если так называемая «армия» группировки «ЛНР» и была идейной, то было это первые полгода – год, пока там «служили» те, кто пришел туда не за деньгами или званиями, а якобы для «защиты» своих земель, как убеждала российская пропаганда.

Именно эти горячие ребята уходили первыми, когда понимали, что «армия» – это тот же коммерческий проект, в котором они оказались замешаны по своей же инициативе.

Если человек шел за идею, то при разделе должностей (если, конечно, остался жив) впереди него оказывались более ловкие, более предприимчивые, а, главное, – те, кто не рисковал рядом своей жизнью. И здесь приходило понимание того, что пока человек проливал кровь за какое-то свое «правое дело», в кабинетах делили должности те, кто был за его спиной, кто лежал в лазарете, чтобы не рисковать, кто был более гибким и более предприимчивым.

Вербовка до незаконных бандформирований в Луганске / Фото Ольги Черненко

Под русским сапогом

Самое главное, «армия» стала тотально подчиняться России. И те, кто действительно проливал кровь, оказывались «под» юнцами из Твери и Казани, которые и пороха не нюхали, но четко знали, как писать приказы и оформлять журналы. И им эта «храбрость», «отвага» и «бесстрашие» были до одного места – они требовали порядка и тонн правильно заполненных журналов: по стандарту, как в России.

И снова выходила занятная вещь, тот, кто мог повести за собой, часто оказывался не способен писать, оформлять, вести учеты и выдавать на-гора распоряжения. Но Россия четко стояла на своем – сотни сотен кураторов прислали сюда именно для этого – наставлять, учить, требовать.

Собственно, почему было не ехать – на передовые россиян не брали, кормили, сопровождали и давали зеленый свет во всем. Командировка не хуже других.

Появлялись они обычно ночью нулевыми – без документов, с минимумом личных вещей и на ходу состряпанной легендой. Вместо имени – вымысел, позывной от названия города или от клички любимой собаки. Такой себе фантом.

Ест, спит, требует, но о себе не скажет ни слова, потому что так ему велено – открещиваться от того, что был здесь и чему-то кого-то учил. Как тот сосед, который в порыве супружеской ссоры зашел утешить соседку и заночевал у нее, но после делает вид, что ничего такого не было. Так, подленько. С наших дерут три шкуры, а о себе не говорят ни слова.

Вторая волна – неудачники

После идейных в «армию» пошли служить те, кому просто некуда было больше пойти. Предприятия (завод, цех, фирма), где они работали до войны, закрылись. Дома были дети, жена. И сидеть дома не выходило – нужно было содержать семью.

Конечно, «армия» нуждалась в тех, кто имел навыки военной службы. Кто мог чинить машины, кто понимал в оружии, но по факту собирали всех. Потому что остальные могли делать ту работу, которую тоже должен был кто-то делать – устанавливать плиты «еврозаборов» вокруг территории, красить, белить, копать, мыть, строить, охранять. Работа, не требующая больших навыков, скорее – терпения.

Награды коллаборантов / Фото Ольги Черненко

Еще обнаружился целый пласт тех, кто ушел вместе с местной «армией» из Краматорска и Славянка, чтобы вернуться туда «героями» через время, и сделать этого не смог – там остались родители, дети, жены. И уезжая на танковой броне, казалось, что уже завтра они пойдут в наступление, а вместо этого разлука стала бессрочной. В «республике» нужно где-то жить, чем-то питаться. Это тоже определенный пласт тех, кто вынужден «служить», потому что больше не может ничего, не умеет, и это какой-то единственный выход – жить и работать в одном месте.

Третья волна – приспособленцы

Новое поколение «ополченцев» – это те, кто прошел уже Крым и Рим. Кто ездил на заработки в Москву, кто обжегся на обещаниях больших денег в России, кто устал жить врозь, кто не может больше быть в разлуке с женой и детьми. Это те, кто просто хочет бывать дома на выходные и обеспечивать свою семью, не уезжая для этого в Россию. Уставшие, выгоревшие, отчаявшиеся.

Это те, кто не смог найти себя после войны, кто остался без работы и не понимает, как ему жить дальше. Удобные сотрудники – они не нуждаются в должностях, им нужно бывать дома иногда и получать заработную плату.

Есть те, кто держится на «службе» все семь лет. Это особая команда тех, кто смог пройти все этапы российской муштры и знает, ради чего «служит» – ради пенсии, покупки машины, дома, квартиры, учебы детей. Вот им как раз найти себя где-то еще будет очень сложно, потому что они привыкли в «армии». Они привыкли подчиняться, выполнять приказы и жить по режиму. «Армия» дала им рост, уверенность, свою значимость. Это же как сообщество, которое говорит на понятном им языке, гордится какими-то только им понятными наградами и чтит свои праздники.

Такая «работа» дает возможность жить дома, питаться, решать какие-то домашние вопросы. Не прерывая «контракта», можно скопить на машину и выстроить дом. При хорошей жене можно выезжать раз в год на море и дать хорошее образование ребенку. Это та тонкая прослойка, кто удержался при всех режимах и не видит смысла уходить, потому что такая «работа» дает весьма нехилые дивиденды в отличие от тех, которые получают новички.

К такой работе относится служба фельдшером (а вы попробуйте туда всунуться просто так). К работе без рисков добавляется продажа больничных, возможность вырваться домой, иметь доступ к медикаментам и быть среди своих уважаемым и значимым человеком.

И еще «служба» в «армии», как и учеба в местных вузах не имеет возрастного ценза – она подбирает всех. Особое предпочтение терпеливым людям с опытом военной службы даже времен СССР. Пестрая компания из неудачников, идейных и стариков. И еще – дети «ополченцев» получают льготу во время учебы. То ли в питании, то ли на место в летний пришкольный лагерь.