«Коррупция — это скелет государства». Осталось ли у Офиса президента желание сажать — интервью с председателем НАПК

Александр Новиков объясняет, чем опасен законопроект о восстановлении ответственности за ложь в декларациях и что теперь могут не декларировать политики и чиновники — и им за это ничего не будет. И признается, угрожали ли ему те, чьи коррупционные доходы он проверял.

После скандального решения Конституционного суда, которым он отменил уголовную ответственность за незаконное обогащение, работа Национального агентства по предотвращению коррупции была фактически парализована — проверять декларации не было смысла, потому что наказать за нарушение стало невозможно. Тысячи уже выявленных нарушений в декларациях депутатов, министров, руководителей госпредприятий, силовиков и даже членов самого Конституционного суда — пришлось простить навсегда.

Версию о том, что «спецоперация» КС была санкционирована в Офисе президента, функционеров которого якобы проверяло агентство, Александр Новиков не подтверждает. Говорит, на момент принятия решения НАПК проверяло декларацию только одного человека на Банковой — самого президента. Впрочем, добавляет: о том, что КС готовится принять опасное для страны решение, которое похоронит всю антикоррупционную систему, он еще за несколько недель предупреждал и президента, и главу парламента. Не помогло.

Принятый 4 декабря закон о восстановлении ответственности за незаконное обогащение ситуацию не просто не спасет — говорит Новиков. Председатель НАПК называет его опасным компромиссом с коррупцией. Почему — он во всех подробностях объяснил политическому обозревателю НВ Антону Голобородько. И ответил на вопрос, есть ли в Офисе президента политическая воля для борьбы с коррупцией и не боится ли он сам за свою жизнь.

— Несколько месяцев назад вы, здороваясь со мной в эфире, обмолвились и сказали « Доброго дна» . Мы тогда пошутили, но оказалось, что это было еще не дно. Поэтому у меня к вам первый вопрос: откуда вы знали, что все будет настолько плохо, как сейчас?

 — (Смеется.) Дело в том, что международной практикой является тот факт, что когда новые антикоррупционные органы начинают эффективно работать, сразу политическая система включает механизмы противодействия. Решение Конституционного суда и является одним из таких механизмов противодействия.

— С Конституционного суда и начнем. Когда КС принял решение об отмене ответственности за недостоверное декларирование, многие говорили о том, что это решение — более опасное, чем атака на НАБУ. А НАПК для коррупционеров страшнее, чем НАБУ. Чем Новиков страшнее Сытника?

— Целью деятельности НАПК является, фактически, чтобы у НАБУ, ГБР и Нацполиции не было работы — с точки зрения борьбы с коррупцией, конечно. Наш мандат шире, чем у этих органов. Мы должны предотвращать коррупцию, где бы она ни была. В то время как НАБУ, ГБР и Нацполиция концентрируются на конкретных сферах деятельности.

— И, с другой стороны, то же НАБУ расследует то, что нашли вы.

— С точки зрения недостоверного декларирования, незаконного обогащения — как правило, да. А с точки зрения присвоения бюджетов, например, — это не только мы, но и Государственная аудиторская служба, Счетная палата и даже журналисты.

— Люди лишь в общих чертах знают, что НАПК — это еще один антикоррупционный орган. Расскажите, чем конкретно занимается НАПК?

— Основное направление — это обеспечение ведения реестра деклараций и полные проверки деклараций. 900 тысяч деклараций в Украине подается. Все они в той или иной степени проверяются специальной программой. Еще более тысячи деклараций, а в этом году мы надеялись, что будет до 2 тысяч — проверяют уполномоченные лица агентства, устанавливая недекларирование имущества или незаконное обогащение. Это основной функционал НАПК.

Второй — это формирование антикоррупционной стратегии. Это документ, который определяет, какие действия все органы власти должны предпринимать, чтобы минимизировать возможности для коррупции.

Кроме этого, мы регулируем конфликт интересов, составляем протоколы, если есть нарушения в виде принятия подарков, принятия решений после принятия подарков. Любое коррупционное преступление — это реализованный конфликт интересов, а следовательно, предотвращая конфликт интересов, мы не даем возможности совершить преступление.

Четвертый — это политические финансы. Мы делаем так, чтобы политические партии не зависели от финансово-промышленных групп или любых других субъектов, путем проверки финансов партий.

Пятый — продвижение идеи нулевой толерантности к коррупции.

И шестой — предотвращение коррупции. Это уполномоченные по вопросам предотвращения коррупции в каждом государственном органе. Это защита обличителей, которые сообщают о коррупции в правоохранительные органы — мы их защищаем. Например, [судья] Лариса Гольник — мы вносили предписание в Октябрьский суд, и по результатам нашего предписания возобновили ее права. Вот шесть основных направлений деятельности НАПК.

— То есть НАПК — везде. Вполне понятно, почему это главный «агент западного влияния» в риторике политиков, которые требовали отменить ответственность за недостоверное декларирование. На прошлой неделе Верховная Рада формально вернула ее. Как вы оцениваете тот закон, который принял парламент?

— Во-первых, принятый закон не соответствует тем законодательным инициативам, которые предлагали и глава ВР, и президент, и Юлия Тимошенко , и фракция ЕС. Этот закон вообще не предусматривает лишения свободы для лиц, умышленно не подающих декларации. А за указание недостоверных сведений — даже, например, на 100 млн грн — предусматривает только ограничение свободы. И это даже не является преступлением. То есть не подал декларацию, сообщил недостоверные сведения — неважно, на какую сумму — все это лишь уголовный проступок, следовательно, лицо могут освободить от ответственности вследствие действенного раскаяния [то есть если виновный после совершения преступления искренне раскаялся, способствовал раскрытию преступления и возместил убытки].

Наибольшая опасность заключается вот в чем. Есть статья «Незаконное обогащение». Чтобы взыскать незаконно приобретенное имущество, необходимо установить несоответствие имущества доходам из законных источников. Законные источники — это то, что в декларации. Лицо приобрело миллионные состояния благодаря коррупции на государственной должности, но невозможно будет привлечь к ответственности, так как человек может просто не подать декларацию — и задокументировать этот факт будет невозможно.

Поэтому этот закон очень опасен, поскольку отсутствует действенная сдерживающая санкция за неподачу декларации или недостоверные сведения. Это абсолютно не соответствует практикам, которые есть в цивилизованных странах.

— Речь идет еще и о том, что нижняя граница, за которую ответственность в принципе наступает, стала значительно больше.

— Вдвое больше стала нижняя граница, после которой несут ответственность. Кроме того, ответственность, где есть хотя бы ограничение свободы, выросла в 15 раз. Некоторые говорят, что это компромисс. Тогда это точно не антикоррупционный компромисс, а коррупционный.

— Сколько фигурантов дел, которыми вы занимались, могли понести ответственность по старому закону, а теперь, после его принятия, не понесут?

— Думаю, более 30%. Мы еще не проводили детальные расчеты, поскольку закон только был принят. Но уже точно можем сказать, что, например, судья Конституционного суда Ирина Завгородняя или бывший судья Михаил Гультай не будут подпадать под ответственность по этой статье, поскольку у Завгородней незадекларированная сумма меньше миллиона, у Гультая так же.

— Можете привести пример того, что теперь можно не декларировать — и тебе за это ничего не будет?

— Можно не задекларировать, например, машину стоимостью 900 тыс. грн и за это не будет никакой уголовной ответственности. Или часы стоимостью 35 тысяч долларов.

— Неплохо. Вы обратились к президенту с просьбой ветировать этот законопроект. Был ли какой-то диалог с ним?

— В пятницу я направил в Офис президента официальное обращение с просьбой ветировать этот законопроект.

— Какой реакции вы ожидаете?

— Поскольку и президент в своей политической программе, и партия Слуга народа делали ставку на усиление ответственности за коррупцию, мы надеемся, что президент наложит вето на этот закон. Но, конечно, прогнозировать не можем.

— Есть версия, что вся история с отменой недостоверного декларирования началась с согласия ОП, в частности потому, что в ОП есть люди, которые являются объектом внимания НАПК. Соответствует ли это действительности?  Вы сами за свою жизнь не беспокоитесь?

— Не знаю, что вам ответить на этот вопрос (смеется).

— Объясните, как работает система электронной проверки деклараций.

 — Декларация содержит 12 разделов. В них информация как о личности и связанных с ней лицах, имеющих общее хозяйство, так и об имуществе, финансовых обязательствах, доходах.

Реестр деклараций связан со всеми реестрами, которые содержат сведения, указанные в декларации. Компьютер автоматически сверяет эти сведения со всеми реестрами. Плюс идет сверка разделов декларации между собой — например, раздела доходы и приобретение имущества, недвижимости. Если размер доходов явно меньше, чем стоимость этой недвижимости, или недвижимость или доходы отсутствуют в реестрах — система обозначает это как риск и формирует рейтинг деклараций для проверок. И мы по очереди, без всяких исключений, их проверяем. То есть компьютер в автоматическом режиме проверяет все 900 тысяч деклараций.

— Декларации заполняют с 2016 года. То есть доходы и расходы чиновников можно отследить во временном промежутке в 4 года. Им негде было выскользнуть из этой системы.

 — Именно так. Если лицо постоянно занимает должность, то эта система в долгосрочной перспективе гарантирует добродетель госслужащих.

— А если с какого-то момента мы говорим, что все декларации, поданные до этого, не имеют силы — чего собственно и добивались этим решением КС, что это значит? Все предыдущие декларации не будут приниматься во внимание?

 — Декларации будут приниматься во внимание для определения законности приобретения имущества, но привлечь к ответственности за недостоверное декларирование в них будет невозможно.

— Этим вы даете ответ на вопрос, почему это происходит и кому это было нужно.   Если перейти на уровень выше — есть НАПК, которое выполняет превентивную функцию, есть НАБУ, САП и ВАКС. Как вы могли бы оценить эффективность всей этой новосозданной системы — насколько она стала эффективной после создания последнего института, Высшего антикоррупционного суда?

 — До его создания основной вопрос заключался в том, что судебная система не должным образом рассматривает дела, которые направляются правоохранительными органами в суды. Например, за октябрь суды должны были рассмотреть 70 протоколов, которые одно лишь НАПК составило. Только 7 из них рассмотрели, то есть 10%. И только 4 из 7 человек были признаны виновными.

То же касается деятельности НАБУ. Только в сентябре [2019] заработал Антикорсуд, и на момент вынесения решения КС по их делам было, мне кажется, 30 приговоров. Каждый четвертый — был по декларированию, то есть 6 приговоров. Именно решение КС — это и есть ответ на вопрос об эффективности антикоррупционной системы. Это свидетельство того, что антикоррупционные органы после формирования целой системы стали эффективными.

— 9 декабря — всемирный день борьбы с коррупцией. Уже лет пять Украина достаточно системно пытается бороться с этим явлением. Но ввиду того, что происходит сейчас — нам есть что праздновать?

— 9 декабря — это не праздник. Это то, что по-английски называется awareness day — день осведомленности. Это не повод праздновать — это повод разобраться, как мы пока противодействуем коррупции, что стоит в этом процессе изменить. Это день воспитания нулевой толерантности к коррупции.

Почему для нас этот день важен? Украина подписала Конвенцию ООН против коррупции в 2006 году. В 2010 году она вступила в силу. Именно во исполнение настоящей Конвенции было создано НАБУ и НАПК. Как показывает ситуация с решением КС, антикоррупционные органы начали эффективно работать. В результате решения КС более 4200 дел, которые были возбуждены за недостоверное декларирование, должны быть закрыты. 1200 дел, которые были направлены в суд — должны быть закрыты. И более двухсот дел, по которым имеются приговоры, могут быть пересмотрены. Несмотря на это, выполнение Конвенции ООН против коррупции в Украине сегодня под угрозой.

— Кто добивался этого всего?

— Я скажу так. На каждое действие антикоррупционных органов мы имеем противодействие тех сил, которые заинтересованы в том, чтобы система коррупции сохранялась. Но мы абсолютно уверены, что снижение уровня коррупции выгодно абсолютно для каждого гражданина, даже для тех людей, которые обладают большими активами. Ведь мы понимаем все, что активы в стране недооценены, когда в ней высокий уровень коррупции. Поэтому все должны быть заинтересованы.

— Вы говорите — все должны быть заинтересованы. Полторы недели назад я брал интервью у Геннадия Корбана, бывшего друга и партнера Игоря Коломойского, и он как раз утверждал, что Коломойский принципиально не заинтересован в том, чтобы в стране царила законность — потому что коррупция для него и таких, как он — это инструмент ослабления государства. А чем слабее государство, тем эффективнее они. Это просто лирическое отступление.

Давайте дальше. Год назад вас назначили председателем НАПК, и после этого агентство стало действительно эффективным. На вас лично пытались давить?

 — У меня есть определенный бэкграунд. До этого я работал в Генеральной прокуратуре. У меня есть репутация человека, на которого нет смысла давить. Поэтому за этот год давления не было. По крайней мере давления личного. Давление на институт, вы видите, было, и довольно существенное.

— Ваши оппоненты часто говорят, что вся антикоррупционная система неэффективная и очень дорогая, а результата нет. Что вы могли бы назвать показателем эффективности НАПК?

— В этом году из 900 тысяч деклараций — все проверенные в автоматическом режиме. Мы изменили полностью алгоритмы контроля. Если раньше среди топовых деклараций, которые должны были проверяться, были условные «старшие матросы», то сейчас в топе по рейтингу рискованности деклараций — народные депутаты и руководители госпредприятий.

С конца мая до 27 октября мы начали проверки 1006 деклараций (для сравнения — за весь 2019 год НАПК проверило 1020 деклараций). 446 проверок было завершено. Недостоверных сведений обнаружено на полмиллиарда. В 97 декларациях были обнаружены признаки уголовного преступления, в том числе в декларациях министров и судей КСУ.

НАПК стало самым открытым органом власти. В январе-феврале мы передали в правоохранительные органы материалов на 900 млн грн — это те, которые уже фактически были проверены НАПК и просто лежали в ящике.

За 9 месяцев составлено 626 админпротоколов по декларированию. 246 — в отношении руководителей политических партий. Это и Анатолий Кинах, и Вадим Рабинович , и Александр Омельченко .

234 протокола — это те дела, которые мы считаем важными — о конфликте интересов, в том числе по нардепам, которые уже рассмотрены судами — Марине Никитиной [фракция Слуга народа], Игоре Гузю [группа «За майбутне»], Илье Киве [фракция ОПЗЖ], Андрею Холодову [фракция Слуга народа].

Сотрудники СБУ впервые начали декларироваться. Впервые по работникам СБУ есть конкретные протоколы — 5, а также два обоснованных вывода об уголовных производствах, среди которых руководитель Николаевской СБУ [Виталий] Герсак. Протокол, который уже рассмотрен судом — по [Алексею] Петрову, руководителю Закарпатской обладминистрации, генералу СБУ. То есть это конкретные результаты.

66 дел по обличителям сопровождаем. 15 дел выиграли по обличителям — там, где мы защищаем людей, которые сообщают о коррупции.

Впервые в стране мы начали мониторинг образа жизни. 47 мониторингов провели. 7 завершено из них. Опять же, там фигурируют Илья Кива и руководитель киберполиции Александр Гринчак.

— В стране десятки тысяч людей заинтересованы в том, чтобы антикорсистемы не было, потому что они вовлечены в коррупционные схемы, в большую политическую коррупцию. Это огромная сила. Эти люди объединены между собой и постоянно вас атакуют, такие как Коломойский , Дубинский, Портнов. Вам не кажется, что вы против них — как капля в море? Насколько антикоррупционные институты могут этому давлению противостоять?

 — Коррупция в Украине — это действительно скелет государства. Но ответ на то, как разрушать этот скелет и заменить его здоровым организмом, заключается как раз в реализации антикоррупционной стратегии, в уменьшении возможностей для коррупции как таковой. Конечно, работа и НАБУ, и САП, и ВАКС — капля в море.

Но если это будет частью широкой антикоррупционной стратегии, которая сделает деятельность всех органов государства антикоррупционной — это позволит уменьшить уровень коррупции в отдельных ячейках. Мы уверены, что системные постоянные действия всех органов государства уменьшат коррупцию до тех уровней, когда она не будет представлять угрозу для Украины как государства.

— Как вы думаете, когда мы придем к тому, что коррупция уменьшится до такого масштаба, как вы говорите?

 — Думаю, должны быть сделаны три шага. Во-первых, восстановлена уголовная ответственность за умышленное недекларирование в виде лишения свободы.

Во-вторых, восстановлены все полномочия НАПК и урегулированы все вопросы по деятельности НАБУ. Законопроекты соответствующие поданы.

В-третьих, все госорганы должны работать на предотвращение коррупции как единая команда. Для этого и существует механизм антикоррупционной стратегии. И это не изобретение Украины. В Британии, в Сингапуре, в странах, где была безумная коррупция — ее преодолели с помощью таких методов. Эта стратегия предусматривает обеспечение неотвратимости наказания.

И еще один важнейший шаг — должна быть проведена полноценная судебная реформа. Не должна судебная реформа длиться шесть лет. Она должна быть проведена быстро. Только суд решает, сажать или нет. В Украине суды до сих пор снисходительны к коррупционерам. Есть такое понятие, как уровень судебной репрессии. Так вот уровень судебной репрессии по делам против коррупции в Украине совершенно не соответствует их общественной опасности. Мы понимаем, что коррупция — это угроза существованию государства, и при этом за коррупцию люди получают небольшие штрафы.

— Допустим, что политическая воля на это есть, и все это начнет быстро внедряться в жизнь. Допустим. Сколько нужно времени, чтобы увидеть результат? Год, два, десять?

 — Думаю, уже в январе мы сможем это увидеть. В декабре обещают восстановить полномочия НАПК. И президент, и председатель ВР обещали в январе возвращение ответственности в виде лишения свободы за недекларирование имущества. Антикорстратегия, надеемся, также будет утверждена в январе. Временной промежуток, на который мы ее разрабатывали — 2020−2024 годы. Понятно, что теперь из-за КС он будет несколько смещен — это 2021−2025 годы. Но я уверен, что уже в 2022 году, в случае принятия и начала реализации, мы почувствуем первые результаты. А по состоянию на 2024−2025 годы — они будут уже весьма значительными.

По нашим расчетам, внедрение Антикорстратегии позволит сэкономить и увеличить доходы Украины за счет уменьшения расходов на коррупцию в 200 млрд грн в год.

— 200 миллиардов — это серьезная сумма. Последний вопрос. Это мы с вами исходили из того, что политическая воля есть. Как вы считаете, сегодня политическая воля на уровне руководства государства — есть?

 — Она меньше, чем была в 2019 году, но мы уверены, что она еще остается.

— Оптимистично. Надеюсь, наше желание и их политическая воля, которая еще остается, позволят нам что-то изменить.